ЧЕШУЙЧАТАЯ ТВАРЬ
Тогда я очень устал. Весь день ушел на разборку расклада для человека,
обратившегося за помощью. Он пришел ко мне сгорбленный, с потухшими
глазами, в которых не отражалось яркое зимнее небо погожего дня. Руки
мелко тряслись, пока человек прикуривал сигарету, а голос его был мятым и
бесцветным во все время нашего общения.
Он рассказал, что года три назад расстался с женщиной, с которой жил до
этого больше десяти лет. И все время совместной жизни его мучила
хроническая усталость, особенно наваливающаяся на него, когда он
приходил домой. Все, что необходимо было делать по дому, давалось ему с
огромным трудом, словно бег в глубокой воде. Дошло до того, что он
перестал различать дни – просто какой-то инстинкт подсказывал, что
сегодня понедельник, и надо идти на работу, а в субботу и в воскресенье
он просто не просыпался раньше десяти – одиннадцати дня. Страстный
рыбак, больше всего на свете любивший согнувшееся дугой удилище под
весом сражающейся за жизнь рыбы, он буквально через год после женитьбы
перестал ходить на рыбалку. На шутки друзей по этому поводу –
отмалчивался, грустно улыбаясь. Он и сам уже думал, что рыбная ловля
надоела ему. Но иногда, когда жена была или в командировке, или у своей
матери, в нем просыпалась энергия, и в такие дни он делал вдесятеро
против того, что получалось за день обычно. Но на рыбалку времени уже не
было.
И вот, когда он понял, что его жена все больше расцветает, а он
продолжает чахнуть, когда у него посыпались зубы без каких-то видимых
причин, он решил расстаться с ней. Тем более, что жена стала постоянно
провоцировать его на скандалы, мотивируя это тем, что его «нужно
оживить». После каждого «оживляжа» Петр ощущал еще большую
опустошенность и немощь. Работа валилась из его рук, он уже не мог
сделать свою дневную норму, которую сам для себя назначал и к чему был
сызмальства привычен. Его волосы поредели и пепел седины осыпал всю
голову. Он подал на развод и ушел в старый родительский дом, который
долго стоял почти без присмотра и использовался как дача с огородом. И
тогда стало еще хуже.
Сначала появилась одышка и боль в сердце. Потом стали болеть и опухать
ноги в коленях и каждое движение приносило мучительную боль, а по ночам
ныло все тело, как бы подпевая воющему в трубе ветру. На лекарства,
которые практически не помогали, на дорогих и титулованных, знающих свое
дело врачей, которые не могли определить причины болячек, на ворожей и
знахарок уходила значительная часть зарплаты. А когда его уволили с
работы, потому что он перестал справляться с ней, то Петр вспомнил меня,
своего бывшего соседа, вспомнил мои занятия рунами, над которыми он
временами беззлобно посмеивался, и решил придти ко мне. Ведь утопающий
хватается за любую соломинку. Даже если эта соломинка иллюзорна и
нематериальна.
Как раз тогда я практиковал с новым раскладом, который сам подобрал для
подобных случаев. Расклад показывал причины и следствия того, что
произошло в жизни человека. Он был еще мало опробованным, но уже показал
себя достаточно успешным в проведении снятия чужого и враждебного
колдовского воздействия. В этом случае я решил применить именно этот
расклад, на шестнадцать рун.
Контрольной руной выпала Хагалаз, а вот в том секторе, который отвечал
за мир Нифлхейм, скопились Беркана, Наудх и Ис, да к тому же еще и
закрытые. Значит, все идет оттуда, из мира голодных духов, которые
никогда не смогут увидеть солнечный свет, и даже Рагнарёк не освободит
их из ледяного плена. Так как Хагалаз и Беркана – женские руны, то легко
можно было предположить, что действительно за все неприятности,
случившиеся с Петром, в ответе была та женщина, с которой он жил. Тем
более, что первой руной расклада стояла Пеорп в закрытом положении, что
означало неправильо сделанный выбор. Правда, заключала ряд расклада
открытая руна Эйхваз, говорящая о том, что из этой ситуации можно найти
верный выход.
Похоже, что жена Петра была ламия, или, как их еще называют – лярва. То
есть – просто энергетический вампир. Она питалась жизненной энергией
окружения, в первую очередь – своего мужа, перебрасывая часть ее на
поддержание сложившегося жуткого порядка в Нифлхейме, где скитались
голодные и холодные души без всякого права и без всякой возможности на
амнистию. Отсюда – вялость и усталость, преждевременное старение Петра. А
когда жизненных сил у него поубавилось, то лярва стала провоцировать
его на проявление эмоций – скандалами и нервотрепками, ведь негатив
усваивается энерговампиром легче, чем позитив. Ну и теперь, после
развода, он сам не хотел уйти от нее – постоянно вспоминал, думал о ней,
проигрывал в мыслях прошлые события жизни… В общем, подкармливал, сам
того не зная.
В общем, прочел я руны, расшифровал их послание, на его основе составил
гальдар и вырезал нидшток, который мы сразу же и установили на ближайшем
кургане. Петр поплелся домой, а я, придя к себе, почувствовал жуткую
усталость – как будто в одиночку разгрузил машину-длинномер мешков с
цементом.
Тут как раз подкрался вечер, и не мудрствуя особо, я завалился отдохнуть
на диване. Надо сказать, что обитал я тогда на своей летней кухне, и
летом и зимой – там мне никто не мешал, да и я тоже не мешал матери
своей смотреть ее любимые сериалы, шастая по дому.
В оснащение летней кухни входила газовая горелка, которая вставлялась в
нижнюю часть дымохода давно снесенной угольной печи и обогревала мою
обитель так хорошо, что и после выключения на ночь, утром температура в
летней кухне держалась в пределах двадцати-восемнадцати градусов,
несмотря на двадцать-двадцать пять за окном. И само собой, что в том
месте, где вставлялась горелка, было подкопченное отверстие трубы. Диван
стоял так, что моя печка была в головах, я сплю всегда только на север
или на восток головой. По причине зимы горелка, конечно, была включена.
Это так, лирическое описание места грядущих событий.
Так что прилег я, задумался и не заметил, как заснул. И снится мне
такое: неожиданно из темноты, откуда-то сверху и сзади, на меня падает
чешуйчатая перепончатокрылая тварь, когтистая и клыкастая. Пасть –
похожа на морду ящерицы, только вот зубки – словно у варана с острова
Комодо. И вот эта тварь тянется, чтобы вгрызться своей мерзкой пастью
мне в загривок, туда, где под черепом находится мозжечок. Я вроде как
ухватил ее и не пускаю, осознаю только одно сквозь дикий ужас,
охвативший все мое существо – если эта тварь вопьется в мой мозг, то
потеряю я гораздо больше, чем жизнь. Потеряю я все – только для того,
чтобы потом вечность бродить по ледяным пустыням Нифлхейма.
Здесь меня начинает разбирать злость – я ведь не такой, я же собираюсь к
своим Предкам, в Валхаллу, я же пока ничем и никак не подвел их, они же
меня там тоже ждут – пива попить, сальца от веприка Сехримнира
полопать… А тут меня хотят отправить туда, где даже скрелингам не место!
В общем, разозлился я страшно, и с дикими матерными словами, призывая
Предков и Отца Небесного в помощь себе, таки отдираю от себя чешуястую
тварюку и швыряю ее в огонь газовой горелки. Тут по ушам ударил
отвратительный и всеоглушающий дикий визг, я послал последнее проклятие
исчезнувшей в дымоходе твари, пожелав ей вечного тепла Муспельхейма, и
наступила тишина, которую нарушало только шипение газа, яркие огоньки
которого плясали в моей импровизированной печке.
Чтобы не искушать судьбу, взял я простой карандаш и над всеми
входами-выходами, за которые можно счесть окна, вьюшки, двери и
вентиляционные отверстия, а также по бокам их нарисовал руну Альгиз,
призывая защиту от гнусной нечисти из иного мира. Естественно, что не
забыл и топку моей печки. Выключил газ горелки. После этого покурил,
хлебнул остывшего чая и завалился спать – словно провалился куда-то.
Наутро, едва проснувшись, тут же вспомнил свой странный и довольно
страшный сон. Ухмыльнулся, закурил, и пошел зажечь отопление. И тут
стало реально не до смеха – вокруг отверстия дымохода были нарисованы
руны Альгиз.
А как Петр, спросите вы? Да никак. Забыл он после этого свою кралю,
поправился, на работу опять его взяли, потому что мастер он хороший. Вот
только пить начал. Не так, чтобы очень, но – существенно. И на рыбалку
все равно не ходит.
Главная 
